– У бомжей не бывает квартир! – закричал мэр. Сообразив, что не стоит горячиться, он взял себя в руки и процедил: – Он же не мог все пять конфорок сразу включить, чтобы обед готовить. А если включил, значит, не обед готовить, а взорвать себя хотел. Пусть поработают. Не нравится мне этот взрыв.

– Они уже работают.

– Вот-вот. И вообще, пусть проверят, как все произошло. – Мэр повернулся и пошел к своей машине. Он заметил, как несколько фотокорреспондентов начали снимать его именно в тот самый момент, когда он особенно злился. Мэр, однако, промолчал. Он боялся даже представить, какие комментарии выдадут сегодня по телевизору каналы, «работающие» на других кандидатов. А какие гадости напишут завтра все газеты…

ГЛАВА 20

Римма замерла, не зная, что предпринять. Все-таки следовало войти в дом. Посмотрим, что они запоют, когда приедет милиция. Римма поправила очки и вошла в подъезд. Здесь все было тихо. Она услышала завывание приближающейся сирены и усмехнулась. Вот и все. Попались голубчики. Теперь не уйдут. Сирена приближалась, и она начала уже смелее подниматься по лестнице. Первый этаж, второй… Когда приедут сотрудники милиции, они возьмут всю банду. Нет, она не станет подниматься на третий этаж в квартиру фотокорреспондента. Она не такая дура. Надо дождаться приезда милиции, а потом сказать этим сволочам все, что она о них думает. И в этот момент кто-то схватил ее за плечо.

– Ты куда?

Римма обернулась. Перед ней стоял водитель «Волги», которая ее преследовала. Тот самый убийца, что пришел в квартиру Рыженковых с шнуром в руках. Или с леской? Он видел ее, когда Малявко толкал Римму к машине. И он сразу ее узнал. Как и она его. Римма недооценила приехавших. Они не стали втроем врываться в квартиру Беззубика. Двое прошли в квартиру, а Юрлов остался дежурить на лестнице, между вторым и третьим этажом. И теперь, увидев перед собой женщину, которую они искали два дня, он обомлел.

– Ты? – спросил он с угрозой в голосе.

– Я, – подтвердила Римма, даже не пытаясь вырваться. – Спета ваша песенка, – продолжала она с вызовом. – Теперь вас милиция достанет, это я их вызвала.

Юрлов смотрел на нее, не зная, что делать. Каким-то звериным чутьем он почувствовал: она уверена в своих силах. Швырнув ее на пол, он бросился в квартиру Беззубика.

– Уходим! – закричал он. – Быстрее, милиция едет.

Малявко с напарником искали магнитофон. Самого хозяина дома не было. Легко открыв дверной замок, они сразу нашли куртку Вадима Кокшенова. Но там лежал только его мобильный телефон. Именно поэтому они теперь в поисках магнитофона переворачивали вверх дном всю квартиру. И тут услышали голос Юрлова.

– Какая милиция? – разозлился Малявко. – Чего ты кричишь?

Он раскрыл дверь и увидел перепуганного Юрлова. Тот показал рукой на поднимавшуюся с пола Римму.

– Она… – сказал он. – Она милицию вызвала.

– Ты? – не поверил своим глазам Малявко. – Ты еще живая?

– А вам мало Глебова? – спросила с вызовом Римма. Она слышала завывание сирены и была уверена, что теперь отсюда никто не уйдет. – Двор окружен, теперь вас всех арестуют.

Малявко тоже услышал вой сирены. Никто из них даже не предполагал, что это была пожарная сирена – машина выехала на пожар, возникший после взрыва на Малой Бронной.

– Быстро уходим, – приказал Малявко. – Быстрее.

– Нашли пленку? – спросил Юрлов.

– Нет. Черт с ней, быстрее уходим.

Бондаренко выбежал из квартиры. Увидев Римму, державшуюся за перила, он ринулся к ней.

– Убью!

– Стой! – закричал Малявко. – Милиция во дворе.

Но Бондаренко было трудно остановить. Он рванулся к Римме и успел схватить ее за руку.

– Пусти! – крикнула она. – Пусти, негодяй!

– Уходим! – закричал Малявко, сбегая вниз по лестнице. За ним поспешил Юрлов. Хотя вой сирены прекратился, они спешили вниз. Бондаренко схватил Римму за волосы и изо всех сил ударил ее головой о стенку.

– Сука! – рявкнул он напоследок и побежал за остальными.

Римма почувствовала, как все закружилось перед глазами. Еще мгновение – и она упала на лестницу.

Трое бандитов выбежали во двор. Не обнаружив сотрудников милиции, они быстро сели в свою машину.

– Трогай! – крикнул Малявко, когда Юрлов замешкался.

Через секунду машина вылетела со двора. Только несколько минут спустя они пришли в себя.

– Зачем побежали? – спросил Бондаренко. – Почему этой стерве поверили?

– Она бы одна не пришла, – тяжело дыша, ответил Малявко. – Наверное, вызвала милицию и хотела нас задержать. На испуг взять.

– Я ее тоже на испуг взял. Башку пробил, – усмехнулся Бондаренко.

– Точно пробил?

– Точно. Если даже память не отшибло, то месяца два в больнице поваляется, это я обещаю.

– Молодец, – обрадовался Малявко. – Значит, так… Рассказываем шефу, что Кокшенов в больнице, ничего не знает. А эту журналистку мы прибили. Она тяжело раненная, и неизвестно, вообще выживет ли. А магнитофон не нашли, потому что пленку случайно стер друг Кокшенова. Все понятно? Не перепутайте.

– А если узнает? – спросил Юрлов.

– Не узнает. Нам только один день продержаться нужно. До завтра. А послезавтра пусть узнает. Нас уже в Москве не будет, сам знаешь…

– Смотри, – сказал Юрлов, – тебе решать. Я – человек маленький.

– Правильно. Я и решу. Ты лучше следи за дорогой. А то еще попадем в аварию.

Через полчаса они уже были на даче у Тетеринцева. Малявко в нескольких словах доложил о случившемся.

– Кокшенов лежит в палате, счастливый и довольный, что мы не возбуждаем против него уголовного дела. Он помнит, что первый начал драку. Я вернул ему его сумку, и у него нет никаких претензий. Про магнитофон он даже не вспомнил. Оказывается, он оставил его у своего друга – фотокорреспондента «Коммерц-журнала» Федора Беззубика. И тот стер всю запись. Я сам проверил, лично. Вся запись стерта. А журналистку, которая наш разговор подслушала, мы нашли. Витя ей все мозги об стенку выбил. Даже если выживет, то ничего помнить не будет.

– Хорошо, – кивнул Тетеринцев. – Один раз в жизни все сделали толково. Молодцы.

Он прошел в другую комнату, где сидел Ветров, слышавший их разговор.

– Все слышал? – спросил Тетеринцев. – Теперь можете не дергаться. Никто до послезавтра ничего не узнает. А потом уже не так страшно.

– Не верю я твоим подонкам, – проворчал Ветров. – Привезли бы стертую пленку и показали.

– Зачем она нам? – удивился Тетеринцев.

– Да, ладно. Действительно, не нужна. Посмотрим, как завтра будет.

– Хорошо будет, – воодушевился Тетеринцев. – Вы все здорово придумали. Особенно насчет брата этого парня. Представляю, что напишут в газетах. А ваши черномазые сработали сегодня здорово. Такой взрыв бабахнул, во всех соседних домах стекла повылетали. Пусть теперь наш мэр попробует сказать, что хочет стать Президентом. Его родственники погибших на куски разорвут.

– Может, и не разорвут, – поморщился Ветров. – Народ у нас незлопамятный, отходчивый. Вдруг захотят избрать. Вот когда послезавтра он детишек перебьет, вот тогда все, крышка ему. Он и мэром города не останется. Не то что Президентом. Его даже в дворники никто не возьмет.

– Здорово придумано, – ухмыльнулся Тетеринцев. – Если все получится…

– Это от нас с тобой зависит, чтобы получилось, – напомнил Ветров. – Самое главное завтра, чтобы человек Ахмада вовремя свою бомбу взорвал. Ни минутой раньше, ни минутой позже. Я сейчас поеду к нему, объясню все его остолопам.

– Сам поедешь? – не поверил Тетеринцев.

– Конечно, сам, – усмехнулся Ветров. – Я такие дела никому не доверяю. Только вдвоем с Антоном и ездим. Сам всегда довожу до конца порученное мне дело. И потом… они все равно никому и ничего не станут рассказывать. Если все пройдет в Воронеже как нужно, тогда мы и здесь сумеем все нормально провести. И ты вообще сможешь отсюда уехать. Зачем тебе оставаться депутатом? Будешь жить где-нибудь на своем острове. Или хочешь еще стать министром?